Трансформация прецедентных имен в творчестве М.И. Цветаевой: лингвометодический аспект

Автор: Сопина Ольга Владимировна

Организация: ГБОУ ВО СГПИ

Населенный пункт: Ставропольский край, г. Ставрополь

Аннотация: В статье рассматривается трансформации прецедентных имен в произведениях М.И. Цветаевой. Внимание уделено описанию различных видов трансформаций имен и их классификациям, а также изучению лингвометодического аспекта трансформирования прецедентного текста.

Ключевые слова: прецедент, прецедентный феномен, прецедентные имена.

Актуальность исследования. Проблема взаимодействия культуры и языка является одной из актуальных в современной лингвистике, отличительным признаком которой является интенсивное развитие направлений, рассматривающих язык как культурный код нации, а не только как средство коммуникации и познания. Аксиоматичным можно считать утверждение о невозможности детального изучения языка без одновременного изучения культурных особенностей общества, которое использует этот язык [2, 145].

Русский язык как элемент национальной идеи сохраняет духовное, историко-культурное достояние и ценности предыдущих веков жизни русского народа, приумножая их через контакты с другими народами, выполняет роль механизма социальной наследственности. Осмысление языка как национально-культурного феномена, который воспроизводит и формирует менталитет народа, сохраняет его глубокие национальные традиции, является основным принципом современной лингвистической науки.

Методологическая основа исследования — работы Д. Б. Гудкова, Ю. Н. Караулова, А. Д. Васильева, В. В. Красных, Е. А. Нахимовой, О. А. Ворожцовой, О. С. Боярских, посвященные изучению прецедентности.

 

Прецедентные имена – это широко известные имена собственные, которые используются в тексте не для обозначения конкретного человека (города, населенного пункта, предприятия, организации и т. д.), а в качестве своеобразного культурного знака, символа определенных качеств, свойств [10, 205].

Интерес лингвистов к прецедентным именам обусловлен в первую очередь повышенным вниманием к вопросам взаимодействия языков и культур, процессу межкультурной и межъязыковой коммуникации. Общение языковых личностей, принадлежащих к разным лингвокультурным сообществам, будет эффективно лишь в условиях преодоления как языкового, так и культурного барьеров.

Д.Б. Гудков считает, что прецедентное имя отождествляет индивидуальное имя 1) с широко известным текстом или 2) с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная [3, 108]. По мнению В.В. Красных, когда говорящий употребляет прецедентное имя, он апеллирует не «к собственно денотату (референту), а к набору дифференциальных признаков данного прецедентного имени» [5, 48], например, Кощей характеризуется странностью и худобой, Плюшкин – скупостью и т.д.

В современных исследованиях о языке до настоящего времени нет единой точки зрения о том, что считать прецедентным именем, обладает ли оно значением, что понимается под этим значением и многое другое. Дискуссия о проблемах, касающихся значения прецедентных имен, продолжается и в наши дни.

Несмотря на стремительное развитие языкознания в целом, по мнению некоторых исследователей, «русская ономастика как самостоятельная лингвистическая дисциплина остается в основном в рамках традиционно-описательной лингвистики; видимо, этим и объясняется ее экстенсивное изучение: впечатляющее накопление эмпирического материала вне системного уяснения его места в языке и речи, без определения онтологической сущности ономастической подсистемы в ее антропоцентрическом осмыслении с точки зрения этно-, психо-, социо-, прагмалингвистики и других аспектов теории речевого общения» [1, 34].

Д.И. Ермолович считает, что значение имени прецедентного состоит из нескольких компонентов и выделяет четыре таковых:

а) бытийный, или интродуктивный – существование и предметность обозначаемого;

б) классифицирующий – принадлежность предмета к определённому классу (денотат имени);

в) индивидуализирующий – специальная предназначенность данного имени для наречения одного из предметов в рамках денотата(референт имени);

г) характеризующий – набор признаков референта, достаточных, чтобы собеседники понимали, о чём или о ком идёт речь [6, 302].

В семантике имени прецедентного выделяют три основных компонента: денотативный – соотносится с денотатом, т. е. предметом, типом, определяющим характер именования; сигнификативный – соотносится с сигнификатом, т. е. с тем понятием, которое опосредованно воплощается в имени собственном; прагматический – состоит из бесконечного числа субъективных созначений и ассоциаций, возникающих на основе объективной информации о денотате.

Стоит подчеркнуть особый статус прецедентных имен, т.к. в неоторых случаях они занимают промежуточное положение между именами собственными и нарицательными.

Таким образом, можно сделать вывод, что семантика прецедентного имени близка к семантике имени собственного и является шире, нежели значение апеллятива. Она обладает сложной структурой, состоящей из лингвистических и экстралингвистических компонентов. При этом лингвистический компонент включает и стилистическую значимость, и особенности функционирования в языке и речи, и другие элементы.

Принципы классификации и дифференциации — одна из наиболее дискуссионных проблем теории прецедентности [3, 72-73]. Выбор той или иной концепции зависит от цели и задач исследования, от рассматриваемого материала и аспекта исследования, от научной школы, к которой принадлежит автор, и многих иных факторов. Всякая систематизация прецедентных феноменов закономерно начинается с определения их сущности и формулирования оснований для рубрикации.

Современные российские лингвистические исследования проблем прецедентности, как правило, восходят к монографии Ю. Н. Караулова, где был обоснован новый подход к изучению прецедентности, в рамках которого к сфере прецедентности оказалось возможным отнести самые разнообразные единицы — лексемы, фразеологизмы, высказывания, тексты, а также невербальные феномены, поскольку произведения архитектуры, живописи, музыки — это тоже своего рода «тексты» и они составляют значительную часть национального фонда прецедентных знаков [9, 87].

Использование термина «прецедентное имя» при описании процессов именования предметов позволяет исследовать причину, создающую возможность подобного перехода, – приобретение именем свойств прецедентности. В основе идей прецедентности лежит концепция прецедентных текстов Ю. Н. Караулова.

К сфере прецедентности исследователь относит «готовые интеллектуально-эмоциональные блоки», значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношении, хорошо известные в обществе и постоянно используемые в коммуникации. Соответственно прецедентными называются тексты, «значимые для личности в познавательном и эмоциональном отношении, имеющие сверхличностный характер, т. е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [1, 56].

Новым этапом в развитии рассматриваемой теории стала концепция прецедентных феноменов, ведущее место среди которых занимают прецедентные тексты, прецедентные высказывания, прецедентные ситуации и прецедентные имена [7, 204-205]. Еще один вариант лингвистического подхода к прецедентности связан с концептуализацией как одной из центральных проблем когнитивной лингвистики и научным направлением, которое нередко определяют как концептуальные исследования (исследование конкретных концептов).

Изучение функционирования прецедентных феноменов в творчестве Марины Цветаевой логично начать с изучения прецедентных имён, которые являются структурно наиболее простой разновидностью прецедентных

феноменов. Охарактеризуем принципы отбора и классификации прецедентных имён. Материалом для исследования явилось собрание сочинений М. Цветаевой в семи томах [9, 105].

При выявлении прецедентных имён в текстах М. Цветаевой необходимо

было разграничить прецедентные имена и собственные имена, не являющиеся

прецедентными. Такое разграничение не было затруднительным в случаях, когда имя явно употреблялось в качестве тропа, т.е. в переносном значении –

например, как знак не столько конкретного человека, сколько вообще любого

человека или объекта, обладающего той или иной чертой:

И Кто-то, упав на карту, // Не спит во сне. // Повеяло Бонапартом

// В моей стране («И кто-то упал на карту….»).

В стихотворении речь идёт о А. Ф. Керенском, министре-председателе временного правительства, которого М. Цветаева уподобляет Бонапарту. Прецедентное имя употребляется метафорически – как указание на комплекс качеств Наполеона Бонапарта (и даже его эпохи).

В ряде случаев имя собственное в тексте употребляется в своём прямом

значении, но всё-таки позволяет исследователю классифицировать его как прецедентный феномен. Это происходит тогда, когда важным становится не столько указание на тот или иной объект, сколько комплекс ассоциаций, связанный с этим объектом. Так, например, в стихотворении «Нет, правды не оспаривай…» читаем:

Нет, сказок не насказывай: // Не радужная хрупь, — // Кантатой

Метастазовой // Растерзанная грудь.

Здесь очевидна отсылка к творчеству итальянского поэта Пьетро Метастазио, и

нет оснований полагать, что словосочетание «кантата Матастазовая» употребляется в переносном значении: речь идёт именно о каком-то произведении, положенном на стихи этого поэта[8, 261]. Однако контекст позволяет считать, что мы имеем дело с прецедентным феноменом: эти слова участвуют в построении образа груди (сердца?), которая растерзана музыкальным произведением, положенным на слова итальянского поэта. М.И. Цветаева использует фамилию итальянского поэта для того, чтобы вызвать определённые ассоциации в сознании читателя – важно не авторство кантаты, а эмоциональный эффект, возникающий в сознании читателя. Это подтверждается и тем, что автор не пишет, о какой именно кантате идёт речь.

После этих вводных замечаний приступим к классификации прецедентных имён в текстах М. Цветаевой. Всего было выделено 196 прецедентных имён. Многие из них употреблялись по нескольку раз, но учитывались только единожды, потому что не была поставлена задача подсчёта частоты употребления автором прецедентных имён.

здесь в равной мере представлены топонимы, связанные с библейской и античной мифологией, задействованы топонимы, тесно связанные с какими-то историческими событиями. В меньшей мере, однако, здесь представлены топонимы, связанные с Россией, что обусловлено тем, что при описании географических объектов России в текстах Цветаевой на первый план выходили не ассоциации, которые изначально несут в себе словесные обозначения этих объектов, но указание на эти объекты либо внутритекстовое конструирование образов этих объектов.

Присутствуют в текстах Цветаевой также хрононимы, однако их не так много, поэтому мы не стали разбивать их на группы. Сюда мы относим 5 названий праздников, которые в проанализированных нами текстах выступают в качестве тропов, а не простых указаний на момент времени:

День Благовещенья, Казанская (празднество в честь иконы Казанской иконы Богоматери), Мартовские Иды, Пасха, Рождество. Таким образом, хрононимы в большей мере связаны с библейской мифологией– вероятно, потому, что есть объективные причины, препятствующие переходу античных празднеств в разряд прецедентных феноменов: христианство принесло с собой переход на новое летоисчисление, при этом христианские праздники периодически повторялись в жизни даже человека XX века, тогда как праздники языческие были в основном забыты, а разница используемых в античности и современности календарей значительно затрудняла синхронизацию разных систем отсчёта в сознании среднестатистического человека, если бы тот даже задался такой целью.

Результаты классификации прецедентных имён по типам свидетельствуют о повышенном интересе М. Цветаевой к внутреннему миру человека и вообще человеку. Такой вывод мы можем сделать на основании того, что антропонимы используются в большинстве случаев для характеристик людей. Ономастическое пространство творчества М.И. Цветаевой является характерным выражением ее своеобразного художественного стиля.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка (к вопросу о предмете социолингвистики). – Л.: Наука, 1975. – 276 с.

2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / сост. С.Г. Бочаров. – М.: Искусство, 1979. – 424 с. 3. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. – 288 с.

4. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. 261 с

5Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М., 2002. 284 с.

6. Ревзина О.Г. Собственные имена в поэтическом идиолекте М. Цветаевой // Поэтика и Приволжский научный вестник № 2 (66) – 2017 53 стилистика. 1988–1990 / отв. ред. В.П. Григорьев. – М.: Наука, 1991. – С. 172–192. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://danefae.org/lib/ogrevzina/sobst.htm (дата обращения: 06.01.2017).

7. Самойлова Ю.В. О прецедентности и интертекстуальности (терминологический аспект) // Вестник Северо-Восточного государственного университета. – Магадан, 2014. – Вып. 21. – С. 38–42.

8. Слышкин, Г.Г. Кинотекст (опыт лингвокультурологического анализа) [Текст] / Г.Г. Слышкин, М.А. Ефремова. – М. : Водолей Publishers, 2004.

9. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум и элемент [Текст] / В.А. Лукин. – М. : Ось89, 2005. 12. Петрова, Н. В. Интертекстуальность как общий механизм текстообразования (на материале англо-американских коротких рассказов) [Текст] : дис. … д-ра филол. наук: 10.02.19/ Н.В. Петрова. –Волгоград, 2005

10. Тимошенко О.В. Интертекстуальность поэтического творчества М. Цветаевой [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://zno.znaimo.com.ua/docs/1560/index-191673-1.html (дата обращения: 09.01.2022).

11. Цветаева М. Собрание сочинений: в 7 т. – М.: Эллис Лак, 1994. – Т. 5: Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы. – 720 с. 9. Интертекстуальность [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.studfiles.ru/ preview/5610663/page:2/ (дата обращения: 11.01.2017).

Опубликовано: 23.04.2022